За всю свою короткую, но весьма бурную карьеру в Щ.И.Т. Кимура успела усвоить одну важную истину: нет ничего более ненадежного, чем внутренняя система безопасности. Вы можете тратить триллионы из государственного бюджета, иметь в распоряжении лучшие умы человечества и привлекать к сотрудничеству десятки инопланетных и иномирных рас, но все ваши усилия пойдут псу под хвост из-за одного-единственного сотрудника, который смутно припоминает лицо потенциального злоумышленника и свято уверен в том, что означенный никто иной, как его собственный коллега с незамутненным злыми помыслами патриотичным разумом, цветущим идеями добра и равенства аки японская вишня по весне.
Кимура не могла поручиться за то, что использует не собственный опыт, а тот самый загадочный эффект навернувшегося на всю свою черепичную маковку пространственно-временного континуума, но что-то ей подсказывало, что талант обращать себе во благо любую возможность прописан у нее едва ли не на генетическом уровне. Что ни говори, но после пары-тройки лет в рядовых вояках, пусть и элитного спецотряда, чертовски приятно осознать, что принадлежишь к той особой породе людей, которые способны выйти без царапинки из любой передряги не только в прямом смысле – и именно это убедило ее в том, что бывший боевой командир и порядочная, как выяснилось, скотина Брок Рамлоу не врал. С такой удачей она и впрямь могла быть хоть наемником, хоть террористом, хоть голливудской звездой формата «солдат Джейн», с энтузиазмом отнимающей лавры доморощенного каскадера у Джеки Чана.
«Чтоб тебя на том свете черти драли флюгенгехайменом, мудила», - с невыразимой смесью нежности и раздражения подумала Кимура, ничтоже сумнящеся просачиваясь в архив с помощью позаимствованного у незадачливого мнемоника пропуска. У нее оставалось не так много времени на поиски – вскоре бедолагу найдут его сослуживцы, и поднимется такой шум, что небеса треснут, и осколки полетят во все стороны, поэтому ломать голову над поиском конкретно своего личного дела Кимура не стала. Куда проще скачать все, до чего дотянутся ее руки, и уже на досуге изучить не только свое, но и чужие личные дела – занимательное, должно быть, выйдет чтиво, а ищейки Щ.И.Т. намотают немало километров в поисках всех организаций, которые могли бы иметь зуб на сию твердыню стойкости и патриотизма в стремлении защитить свои драгоценные человекоединицы.
Сама Кимура использовать чужие досье не собиралась, но против профилактической чистки преступных рядов особо не возражала, уже предвкушая всеобщую суматоху не без некоторой доли злорадства по отношению к обеим намечающимся сторонам конфликта, но ее сладкие грезы были бесцеремонно прерваны самым что ни на есть неподходящим образом. Во всяком случае, сама Кимура не считала выстрелы достаточно подходящим для предвкушения мести музыкальным сопровождением, но в данный момент ее мнение едва ли кого-то волновало – и менее всего оно волновало владельца непередаваемых интонаций, принесших немало радости и горя любому, кто имел несчастье знать его лично.
- Бартон, ты ohuel? – вежливо поинтересовалась Кимура, неторопливо, почти лениво поворачиваясь к нему. Полоса статуса загрузки за спиной ползла удручающе медленно, и в какой-то мере Кимура его понимала – не так-то просто освоить внушительный объем информации, хранящейся в архивах Щ.И.Т., но эта информация была нужна ей.
Счастья (или, скорее, несчастья) быть знакомой с Клинтом Бартоном  достаточно близко Кимура не имела, в голове роились только обрывки несвязных воспоминаний, что неудивительно: если Бартон считался героем, что называется, второго эшелона, то сама Кимура относилась к эшелону хорошо если десятому, как пресловутая балерина в третьем ряду, пятая справа – та, что косолапит. Однако ее знаний вполне хватало, чтобы помнить, что от Бартона в целом и его гаджетов в частности можно ожидать любой гадости от концентрированной кислоты Чужого и до электрошокера под пару тысяч вольт, а такой вариант ее не слишком-то устраивал: неуязвимость неуязвимостью, а электропроводность еще никто не отменял.
Поэтому, вместо того, чтобы сходу начинать ломать колени и сворачивать шеи, Кимура ради разнообразия начала с того, с чего начинают все воспитанные леди – с вежливой беседы, оставляющей внешнему жесткому диску время на скачивание информации.
Оставалось только надеяться, что содержательное и экспрессивное начало было достаточно удачным для легкой и ненавязчивой беседы о высоком.

«Все-таки ohuel…» - грустно констатировала Кимура. – «Еще и ebanuls`a вдобавок.»
- Не, а если бы мы спали?! Как тебе вообще кто-то дает с твоими манерами...– возмутилась она, скорее машинально, чем из необходимости, уклоняясь от удара. Получить в морду без предупреждения было бы  не столько больно, сколько обидно – особенно после того, как между ними начал завязываться непринужденный разговор.
Произнесенное ее нежданным партнером по веселым пляскам в замкнутом пространстве доходило до сознания с некоторым запозданием, однако его все-таки хватило для того, чтобы прервать на полмысли осторожное и слегка опасливое предложение просто тихо свернуть Бартону шею и пойти своей дорогой.
- Погоди, ты… ты меня не помнишь, да? Совершенно, но не полностью, -  не оценить такую иронию судьбы было бы слишком расточительно, зато некоторые параллели напрашивались сами собой, и Кимура только усмехнулась, в который раз поминая незлым тихим словом Рамлоу, который, сам того не зная, подал ей идею. – Забавное чувство, правда? Как слово, которое дрожит на кончике языка, но все никак не может сорваться – реле не срабатывает. За что ж тебя так, касатик? Хотя вряд ли ты сам догадываешься: если и тебе промыли мозги, то сделали это наверняка качественно…
Вот она, та самая точка отсчета, когда опыт прошлых поражений всплывает в голове в самый неожиданный момент, а тактика врага становится твоей от первого вдоха до последнего жеста. Какие бы черти не разнообразили сейчас досуг пропавшего без вести Брока Рамлоу (а в его способность сдохнуть без прощального сюрприза Кимура верила очень и очень слабо), но его метод проникновенной беседы давал шанс уладить дело миром. В конце концов, врагами они друг другу если и были, то очень давно, в какой-то чужой, вырезанной ножницами из старой газеты жизни, о которой ей толковал тогда Рамлоу со своей насмешливо-покровительственной улыбочкой.  Теперь, когда не без его участия Щ.И.Т. развалился на части, как груда железных заплаток на проржавевших швах, им с Бартоном воевать незачем (не за что), если только ее не записали в стройные ряды ГИДРЫ, сопоставив не только службу под началом Брока, но и такое несвоевременное исчезновение, которое в нынешнем свете выглядело весьма подозрительно и чудно оттенялось ее текущей деятельностью.
- Хочешь поговорить об этом? – когда Кимура очень хотела, она умела говорить проникновенным голосом профессионального психоаналитика – из числа тех, которые нравятся всем сразу и восстанавливают разбитую вдребезги семейную жизнь добропорядочных, но не вполне благопристойных американцев, застуканных супругами на измене. - Брось, хватит выплясывать – ты же знаешь, что не сможешь меня покалечить, про убить уже я молчу. В последний раз тот, кто пытался меня подорвать, бежал впереди машины, когда понял, что не сработало.
Кимура не была уверена, что эта тактика вообще сработает, но у нее было и другое преимущество: она слыхала про одного парня в красном костюме с дурацкой привычкой болтать под руку, почти не затыкаясь, а потом в один прекрасный момент, когда незадачливый противник настолько привыкал к его болтовне, что невольно подстраивался под его ритм, просто шинковал его на мелкую стружку, воспользовавшись секундным замешательством. Не то, чтобы она была твердо намерена свернуть Бартону шею (и не то, чтобы она не была способна сделать это в крайнем случае), но иметь запасной план отступления было бы весьма не лишне – или хотя бы запас времени, чтобы этот план придумать, пусть даже планы отступления далеко не твой конек.
«А вот хер тебе, а не мою флешку, борзый ты сукин сын!» - недобро прищурилась Кимура, отслеживая траекторию движения своего не то противника, не то просто временного препятствия.
Выпускать Хоукая из виду в принципе было бы не самой разумной идеей, если учесть, что он был чертовски изобретательным, а в импровизации – и вовсе страшным, как пятая стихия: неуправляемая, непредсказуемая и постоянно изменчивая. Это только на фоне таких монстров геномодификационной индустрии, как Капитан Америка и Халк Лиловые Штанишки, он мог показаться слабаком, но Щ.И.Т. идиотов в своих рядах не держит – если только не особо патриотичных и наивнооких, как высокое начальство, прощелкавшее под носом змеиное гнездо ГИДРЫ, а Бартон и в менее беспокойные времена зарекомендовал себя в глазах Кимуры как здоровая заноза с зазубриной в заднице противника: вроде и не болит, но постоянно мешает и хрен выковыряешь сам, а это кого угодно заставит понервничать.
- Давай, Бартон, соображай уже… - вкрадчиво продолжила она. – Ты же не хочешь, чтобы кто-то пришел в самый неподходящий момент и помешал нашему маленькому уютненькому девичнику?